Книга Аляска – Крым: сделка века  - Сергей Богачев

По залам разнеслась фортепианная музыка, довольно бодрая и жизнерадостная – тапёр только занял свое место, и до романсов было еще далеко.

– Да если не сейчас, то когда?! – Павлов, с уже далеко не такой ловкостью достал из кармана бумажник, из которого извлек несколько крупных купюр, после чего встал, и явно напрягаясь, чтобы держать равновесие, отправился в зал.

– Я не танцую, Григорий Иосифович!

– Что, опять? Но я уже не нищий!

– Оставьте же, Григорий Иосифович! У нас семейное торжество, именины тетушки! Оставьте меня, вы делаете мне больно!

Лузгин сдерживал себя из последних сил, чтобы не обернуться. Этот волшебный голос из Варшавского поезда…

– Господин хороший, у нас так не принято! – неизвестно откуда появился управляющий, который принялся усмирять Павлова.

Немного обернувшись, Лузгин увидел Татьяну Данзас и приказчика, ставшего перед ней лицом к Павлову с расставленными в стороны руками. Молодой человек, рассвирепев от очередного, судя по всему, отказа, лишь играл желваками.

– Один танец, Татьяна Борисовна. И я докажу вам свою состоятельность.

– Нет, нет, и еще раз нет! Вы портите нам праздник, Григорий Иосифович! Прошу вас, оставьте меня, оставьте! Я уже не единожды вам все говорила, не заставляйте меня повторяться!

– Что? Что говорила? Что я не достоин? Что я не того роду – племени? Что отец покойный завещал шулеров беречься? Это я шулер? Да я белая кость! – Павлов пошел в наступление, сделав несколько шагов, напирая на управляющего, от чего присутствующие женщины издали те звуки, что всегда сопровождают скандалы с рукоприкладством.

– Сама – то как? Отвыкла, небось от придворной жизни как папинька душу Богу отдал? Чем ты лучше? Чем? – Павлов уже не просто громко разговаривал, он сорвался в истерику, и голос его уходил в высокие ноты.

– Да сделайте же что-нибудь! – тетушка Татьяны Борисовны Данзас, пригласившая её по поводу своих именин прибыть из Петербурга в Москву, адресовала эти слова управляющему, лишь беспомощно пятившемуся назад, закрывая собой Татьяну от потерявшего над собой контроль Павлова.

– Говорю же, есть деньги, есть! Жить будем безбедно! – Григорий Иосифович уже размахивал перед лицом купюрами, демонстрируя свою платежеспособность.

– Вы пьяны, Павлов! Я не хочу вас видеть не при каких обстоятельствах!

– Да ты потаскуха! Обычная дворовая девка! – завопил Павлов, взяв в этом истошном вопле фальцет, но договорить ему не пришлось – увесистая пощечина от Лузгина опрокинула его на пол, заставив покатиться под кадку с фикусом.

– Господин Лузгин? – удивлению её не было предела. Кроме того, что семейный праздник был безнадежно испорчен этим её давним воздыхателем, которому она отказывала уже четыре раза, так еще и эта неожиданная встреча. Визитку своего случайного попутчика Татьяна до сих пор хранила, надеясь, что провидение все-таки устроит их встречу, но то, как это произошло, повергло барышню в полное смятение чувств.

– Ах, ты… Павлов, собрав все остатки воли и равновесия, кинулся на своего обидчика, с которым минуту назад так мило беседовал и возлагал на него большие надежды.

Пока Лузгин сделал вдох, чтобы ответить Татьяне, он выпустил из виду Павлова и его отчаянный бросок, за что поплатился разбитой бровью – молодой человек, несмотря на свою внешнюю тщедушность оказался довольно решителен и силен.

– Господа! Господа! У нас так не принято, – кричал приказчик, пытаясь разнять дерущихся, которые сцепились на полу. Казалось, ему это удалось, когда они встали на ноги и принялись стряхивать пыль со своих сюртуков, но Павлов, так же неожиданно, как и в первый раз, кинулся в атаку. Лузгину всего лишь пришлось сделать шаг в сторону, чтобы одержать в этой молниеносной схватке победу: Павлов продолжил свой полет в витраж, разделявший столы.

– Господа! Мы же заказывали его в Париже! Что же вы делаете!

– Леонид Павлович, не нужно! Не марайте о него руки! Он ничтожество! – слова Татьяны Данзас на фоне общего шума, вызванного этой дракой, Лузгин не расслышал, он уже склонился над Павловым, оторвав его от пола за лацканы сюртука. Тут же оказался и управляющий, продолжавший причитать о разбитом витраже.

– Кто же за все это заплатит?

Совершенно не обращая внимания на расстроенного приказчика, Лузгин шептал в лицо обидчику:

– Сударь, вы шулер, аферист и хам. Если первые два обстоятельства я могу пропустить мимо, то последнее – нет. Дуэль.

– Как изволите, мой бывший друг, – прошипел Павлов. Пистолеты на этот случай у меня есть. Вы не против?

– Нет. Завтра в шесть утра. В Измайлово. Возле Николаевской богадельни, а там и место укромное найдем.

– Я буду с секундантом.

– Отлично. А теперь – проваливайте. Расписка будет со мной. Хотите забрать – сделайте точный выстрел.

– Меня это устраивает…

Не отпуская лацканов, Лузгин поставил соперника на ноги и громогласно объявил:

– Господин Павлов сожалеет о случившемся и приносит Татьяне Борисовне свои извинения. Свои вопросы мы с ним решим отдельно.

– Где мой цилиндр? – вызывающе спросил Павлов официанта, подоспевшего на помощь.

– Извольте-с… – через миг головной убор оказался в руках молодого человека, всеми силами все ещё пытавшегося сохранить достоинство.

– Позвольте… а как же… – красноречиво указал приказчик на разбитый витраж от пола до потолка, однако, бросив «Я не прощаюсь» подающий надежды аферист сбежал по лестнице.

– Я думаю, вам этого хватит с лихвой, – смахнув кровь с разбитой брови, Лузгин протянул управляющему конверт.

– Я решительно ничего не понимаю, Леонид Павлович… – Татьяна Данзас подошла объясниться со своим спасителем. – Сначала вы англичанин, говорящий совершенно без акцента, теперь вы – бедный, судя по всему, мещанин, а в визитке написано – капитан-лейтенант…

– Капитан второго ранга.

– Так дайте же новую визитку, ту, в которой адрес есть. Разве можно вот так вот – появляться, исчезать, потом опять появляться. Почему вы это всегда делаете при таких странных обстоятельствах?

– Татьяна Борисовна, я знаю, где Вы живете в Петербурге. Не единожды пытался набраться наглости и…

– И что? Не хватило наглости? А другие, смотрите, какие решительные…

– Да. Буду честен. Не хватило. Обещаю, если вернусь в Петербург, то нанесу официальный визит. Обязательно. А сейчас – позвольте откланяться, мне нужно собраться с мыслями.

– Ну вот, вы опять исчезаете… – в голосе Татьяны сквозило некоторое отчаяние, но фраза эта до адресата не дошла – Лузгин, поклонившись девушке и её спутницам, уже удалялся восвояси.

– А что значит, «если приеду в Петербург»? – скорее себя спросила барышня.

– А они с этим юношей стреляться завтра будут, – между прочим, ответил приказчик, пересчитывая толстыми пальцами содержимое конверта.